ЛЮДИ-КОШКИ МЕЖДУ ДУРМАНОМ И ПРОГРЕССОМ

В ходе буржуазной Синьхайской революции (19И-1912) династию Цин свергли, Китайская империя перестала существовать, и на смену ей пришла Китайская Республика (сегодня её преемником считает себя Тайвань). В 1919 году студенты и рабочие Китая провозгласили «Движение 4 мая», изначально антияпонское; с этого момента влияние японцев на китайскую НФ фактически сходит на нет. Продолжилось «Движение 4 мая» многочисленными реформами, в частности, поворотом от традиционной культуры к западной, в том числе к литературе на разговорном языке.

В 1920-е писатели Поднебесной, стремясь идти в ногу с прогрессивным человечеством, стали пересаживать на местную почву популярные западные жанры; так, первые китайские детективщики Чэн Сяоцин и Сунь Ляохун писали о героях, похожих на Шерлока Холмса и Арсена Люпена. Смешно получилось с юмористическим жанром: в 1924 году литератор Линь Юйтан в статье с очень китайским названием «Седьмой „ощупывающий слона» о термине „юмор»» призвал к пропаганде юмористической литературы, причём калькировал это слово с английского («юмо»), записав его невесёлыми иероглифами «уединённое молчание». Что до фантастики, она после смены строя практически сошла на нет — видимо, многие сочли, что обещанная авторами «кэсюэ сяошо» утопия почти осуществилась. Факт остаётся фактом: Первый Фантастический Бум (1902-1911) кончился, и за последующие тридцать лет, пока в Китае шла грызня всех со всеми, фантастики там выходило всего ничего.

В 1920-е кое-что ещё издавалось — в основном опять-таки утопии, превращающиеся в откровенную сатиру. Характерный пример — повесть Шэнь Цунвэня (1902-1988) «Алиса в Китае» (1928), созданная через шесть лет после перевода «Алисы в Стране чудес» на китайский. Странствия Алисы в компании китайского селезня служат единственной цели — высмеять раболепных чиновников, высокомерных патриотов и жадных правителей. Уровень абсурда зашкаливает в одной сцене измождённый юноша вежливо спрашивает, нельзя ли ему ограбить Алису, — тогда правительство сможет арестовать его и казнить, уменьшив тем самым количество бедняков и нагрузку на почву…

В ряду таких книг особняком стоят «Записки о Кошачьем городе» (1933) Лао Шэ (псевдоним Шу Цинчуня, 1899-1966). Литературоведы уверены, что он ничего не знал о западной фантастике и написал книгу о полете на Марс по чистой случайности, но это сомнительно: в 1924-1929 годах Лао Шэ преподавал китайский в Лондоне и прочёл массу английских книг, так что вряд ли он ничего не слышал о «Войне миров». Правда, сам писатель от фантастики открещивался, но из песни слов не выкинешь: роман о космонавте, который терпит крушение на Красной планете и обнаруживает там цивилизацию людей-кошек, — это фантастика. Кошки — это, естественно, китайцы, древняя цивилизация которых пришла в упадок вследствие увлечения «дурманными деревьями» (читай — опиумом). Сатирических черт в книге множество: скажем, кошки учатся в школе ровно один день — и количество особей с дипломами позволяет говорить о всеобщей грамотности; солдаты чаще грабят народ, а не защищают его; герои пишут туманные стихи вроде «Тот, кто ест дурманные листья, всегда будет аристократом»… Особенно удалась Лао Шэ издевательская концовка: герой сообщает, что в итоге вернулся с Марса «в мой великий, светлый и свободный Китай».

Во время перестройки в СССР писали о том, что «Записки о Кошачьем городе» тонко издевались над Мао Цзэду-ном: «кошка» по-китайски тоже «мао». Это, конечно, фантазии чистой воды. Во-первых, фамилия Великого Кормчего означает «волосы» и читается другим тоном, нежели «мао»-кошка, а во-вторых, когда Лао Шэ сочинял роман, о Мао Цзэдуне ещё мало кто слышал. Он, конечно, возглавлял недолговечную Китайскую Советскую Республику на юге страны, однако никакого сходства между молодым коммунистом и героями повести не было и быть не могло. Другое дело, что четверть века спустя сатира Лао Шэ оставалась столь же ядовитой. По официальной версии, писатель покончил с собой в августе 1966 года: после того, как хунвэй-бины («красногвардейцы», революционная молодёжь, воины Культурной революции) протащили его по пекинским улицам и избили на ступенях конфуцианского храма, Лао Шэ утопился в озере Тайпин.